Неточные совпадения
Но в действительности договоры и рациональные объяснения не играют никакой роли, все формы власти опираются на подсознательные коллективные
чувства и страсти, если не опираются на
религиозные верования.
Разлука, ссылка,
религиозная экзальтация писем, получаемых мною, любовь, сильнее и сильнее обнимавшая всю душу, и вместе гнетущее
чувство раскаяния, — все это помогало Витбергу.
Думаю, что мучительный
религиозный путь связан не только с моими внутренними противоречиями, но и с острым
чувством зла и безмерностью моей любви к свободе.
В последнее время я опять остро чувствую два начала в себе: с одной стороны, аристократическое начало, аристократическое понимание личности и творческой свободы; с другой стороны, сильное
чувство исторической судьбы, не допускающее возврата назад, и социалистические симпатии, вытекающие из
религиозного источника.
Если от Мережковского меня отталкивала двойственность, переходящая в двусмысленность, отсутствие волевого выбора, злоупотребление литературными схемами, то от Флоренского отталкивал его магизм, первоощущение заколдованности мира, вызывающее не восстание, а пассивное мление, отсутствие темы о свободе, слабое
чувство Христа, его стилизация и упадочность, которую он ввел в русскую
религиозную философию.
Русская
религиозная философия особенно настаивает на том, что философское познание есть познание целостным духом, в котором разум соединяется с волей и
чувством и в котором нет рационалистической рассеченности.
В язычестве было ощущение первоначальной святости плоти и плотской жизни, был здоровый
религиозный материализм, реалистическое
чувство земли, но язычество было бессильно перед тлением плоти всего мира, не могло так преобразить плоть, чтоб она стала вечной и совершенной, не могло вырвать из плоти грех и зло.
— И нравственности по Домострою [«Домострой» — русский письменный памятник XVI века, содержащий свод правил
религиозного, семейно-бытового и общественного поведения. «Домострой» стал символом домашнего деспотизма родителей, темных и отсталых понятий.], вы думаете? Как бы не так, — возразил Салов, — вы знаете ли, что у многих из сих милых особ почти за правило взято: любить мужа по закону, офицера — для
чувств, кучера — для удовольствия.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно
религиозному закону и
чувству отвращения и презрения к русским, покориться им.
Казалось бы, не только
религиозное или нравственное
чувство, но самое простое рассуждение и расчет должны бы заставить каждого человека нашего времени ответить и поступить так.
Насколько это
чувство можно было анализировать в Мане, оно имело что-то очень много общего с отношениями некоторых молодых
религиозных и несчастных в семье русских женщин к их духовным отцам; но, с другой стороны, это было что-то не то.
К этому должно прибавить, что все, написанное Загоскиным, проникнуто
чувством нравственным,
религиозным и пламенной любовью к родной земле; его же искренняя, горячая преданность к государю известна всем.
Чувство любви христианской и
религиозного настроения, которыми постоянно был проникнут сочинитель, перешли на бумагу.
Многое поднялось и заговорило в нем в эту минуту: и сладкий трепет
религиозного восторга, и упоение звуками прекрасного голоса, и теплое, страстное
чувство увлечения этою женщиною, и боль щемящая, и энергическая решимость все принести в жертву ради этого идола.
Теория Шлейермахера, выражаясь современным философским языком, есть воинствующий психологизм, ибо «
чувство» утверждается здесь в его субъективно-психологическом значении, как сторона духа, по настойчиво повторяемому определению Шлейермахера (см. ниже), а вместе с тем здесь все время говорится о постижении Бога
чувством, другими словами, ему приписывается значение гносеологическое, т. е.
религиозной интуиции [Только эта двойственность и неясность учения Шлейермахера могла подать повод Франку истолковать «
чувство» как
религиозную интуицию, а не «сторону» психики (предисл. XXIX–XXX) и тем онтологизировать психологизмы Шлейермахера, а представителя субъективизма и имманентизма изобразить пик глашатая «
религиозного реализма» (V).], а именно это-то смещение гносеологического и психологического и определяется теперь как психологизм.
Трансцендентное в самом общем смысле, т. е. превышающее всякую меру человеческого опыта, сознания и бытия, вообще «этого мира», дано в первичном
религиозном переживании, поскольку в нем содержится
чувство Бога, — это есть основная музыка религии.
Вот почему естественно внушают себе особенное
чувство религиозного почтения и трепета старые церкви, старые книги, старая утварь, старые иконы.
Таковы исключительно элементы религии, но вместе с тем все они и принадлежат сюда; нет
чувства, которое не было бы
религиозным (курс. мой), или же оно свидетельствует о болезненном и поврежденном состоянии жизни, которое должно тогда обнаружиться и в других областях.
Религиозная жизнь, по IIIлейермахеру, является третьей стороной жизни, существующей рядом с двумя другими, познанием и действованием, и выражает собой область
чувства, ибо «такова самобытная область, которую я хочу отвести религии, и притом всецело ей одной… ваше
чувство… вот ваша религиозность… это не ваши познания или предметы вашего познания, а также не ваши дела и поступки или различные области вашего действования, а только ваши
чувства…
Итак, в
религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей, божественной реальности, дано
чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет от страха, радости, любви, стыда, покаяния.
Религиозное сознание естественно и неудержимо стремится к догмату, и разве искание догмата, «составление убеждений», «поиски миросозерцания», не составляют предмета постоянной тревоги и стремлений всякой живой души, которая не может удовлетвориться духовной недоношенностью, аморфной неизреченностью
чувства?
Вера в Бога рождается из присущего человеку
чувства Бога, знания Бога, и, подобно тому как электрическую машину нельзя зарядить одной лекцией об электричестве, но необходим хотя бы самый слабый заряд, так и вера рождается не от формул катехизиса, но от встречи с Богом в
религиозном опыте, на жизненном пути.
Главный упрек, который и Гартман делает теории Шлейермахера, есть
религиозный алогизм, слепота и аморфность голого
чувства.
Чувство находится, следовательно, на пороге
религиозного сознания и подготовляет содержание его актов; оно есть, так сказать, топливо для действия аппарата, но не самый аппарат!
Близость Канта с Шлейермахером определяется тем, что и Кант
религиозному (т. е. у него моральному)
чувству стремится придать алогический или, на его языке, «практический» характер.
Кант хочет удержать
религиозную веру на той степени сознательности, какую вмещает «практический разум», и, делая ее слепой и алогичной, низводит на степень шлейермахеровского
чувства.
Носители прежней власти, теряя веру в церковную для нее опору и живое
чувство религиозной связи с подданными, все больше становились представителями вполне светского абсолютизма, борющегося с подданными за свою власть под предлогом защиты своих священных прав: священная империя, накануне своего падения, вырождается в полицейское государство, пораженное страхом за свое существование.
Сказанным не исчерпывается, конечно, общий вопрос о
религиозном значении
чувства.
Мистическое
чувство имеет сознание того, что оно содержит в себе всю
религиозную истину и не заблуждается в этом, но оно содержит ее исключительно как аффицирующую
чувство [Т. е. воздействующую на
чувство (от лат.
В душе человеческой появляется сознание неабсолютности и внебожественности, а следовательно, относительности и греховности своего бытия, но одновременно зарождается и стремление освободиться от «мира», преодолеть его в Боге; другими словами, вместе с
религиозным самосознанием в человеке родится и
чувство зла, вины, греха, отторженности от Бога, а равно и потребность спасения и искупления.
Для нас интересна здесь та сторона учения Шлейермахера, в которой он наиболее оригинален, а таковой является его
религиозная гносеология
чувства И над всеми его «Речами о религии» веет скептически-пантеистическим исповеданием Фауста: полуверой, полуневерием — под предлогом непознаваемости.
Однако только опознанное в
религиозном опыте Трансцендентное, сущее выше мира, открывает глаза на трансцендентное в мире, другими словами, лишь непосредственное
чувство Бога дает видеть божественное в мире, познавать мир как откровение Божие, научает в имманентном постигать трансцендентное, воспринимать мир как Бога, становящегося и открывающегося.
Замечательно, что древнее
чувство мести, терзавшее мстителя, совсем не было инстинктом жестокости и кровожадности, порождением злобы и ненависти, оно было нравственным и
религиозным долгом, нравственной эмоцией по преимуществу.
Не берусь описать нахлынувшего на меня
чувства умиленной благодарности,
религиозного восторга и невыразимой бурной радости…
Стремись к освобождению человеческих
чувств, но не допускай одержимости
чувствами, не допускай отпадения их от полноты жизни, в которую входит и мышление, умная жизнь и воля, жизнь нравственная и отношение к Богу, жизнь
религиозная.
Отправились мы втроем: тульский либеральный земец Г., один знакомый земский врач и я. Выехали мы из Тулы на ямской тройке, часов в 11 утра. На лицах моих спутников я читал то же
чувство, какое было у меня в душе, — какое-то почти
религиозное смятение, ужас и радость. Чем ближе к Ясной Поляне, тем бледнее и взволнованнее становились наши лица, тем оживленнее мы сами.
Даже Эйнштейн был признан „переодетым попом“, потому что он признал существование космического
чувства, которое можно было бы назвать
религиозным.
Этот процесс происходил в верхних слоях русского общества, в дворянстве и чиновничестве, в то время как народ продолжал жить старыми
религиозными верованиями и
чувствами.
Так что первая причина славы Шекспира была та, что немцам надо было противопоставить надоевшей им и действительно скучной, холодной французской драме более живую и свободную. Вторая причина была та, что молодым немецким писателям нужен был образец для писания своих драм. Третья и главная причина была деятельность лишенных эстетического
чувства ученых и усердных эстетических немецких критиков, составивших теорию объективного искусства, то есть сознательно отрицающую
религиозное содержание драмы.
С третьей творческой
религиозной эпохой связано
чувство конца, эсхатологическая перспектива жизни.
Я никогда не была набожна, но перед выходом замуж, с год, может быть, во мне жило полудетское, полусознательное
чувство религиозного страха. Все это испарилось. Четыре года прошли — и я ни разу не подумала даже, что можно о чем-нибудь заботиться, когда жизнь идет своим порядком, делаешь, что другие делают, ездишь к обедне, подаешь иногда нищим, на страстной неделе иногда говеешь и в Светлое Воскресенье надеваешь белое платье.
Благовест не внес
религиозного доброго
чувства в истерзанную событием этой ночи душу Кудряша, — слободской благовест вообще не производил такого впечатления, — но заставил его очнуться и пересилить себя.
Когда же христианство предлагается как долг и идеал народу, он по естественному
чувству самосохранения ищет средств обезопасить себя от «всепоядающего огня» религии, от истребляющих молний неба — и находит это средство в самостоятельной, объективной ценности церковного символа,
религиозной формы, доброго дела — в православии, правоверии и обрядоверии».
Паскаль, у которого было гениальное
чувство антиномичности
религиозной жизни, понимал, что все христианство связано с этой двойственностью человеческой природы.
Со всех сторон стекались итальянцы и чужеземцы, многие из любопытства видеть великолепное зрелище, иные по долгу, другие из любви к искусству или
чувства религиозного.
Семитический ветхозаветный трансцендентизм ныне мертвит
религиозную жизнь, он выродился в полицейское мероприятие против движения в духовном опыте, он питает нетерпимость и осуждение ближнего, растит антихристианские
чувства.
Не будучи человеком особенно
религиозным, он все-таки совершенно невольно, под давлением обрушившегося на него несчастья, при несколько успокоившей его мысли о
чувстве к нему княжны,
чувстве, которое, по уверению ее самой, настолько сильно и крепко, что устоит при всякой борьбе и выйдет целым из нее, мысленно обратился к тому руководителю человеческих судеб, сознание о существовании которого лежит в душе даже атеиста, какой бы болотистой тиной материалистических и атеистических учений ни была бы она затянута.
У Фебуфиса не было недостатка в фантазии, он прекрасно сочинял большие и очень сложные картины, рисунок его отличался правильностью и смелостью, а кисть его блистала яркою колоритностью. Ему почти в одинаковой степени давались сюжеты
религиозные и исторические, пейзаж и жанр, но особенно пленяли вкус и
чувство фигуры в его любовных сценах, которых он писал много и которые часто заходили у него за пределы скромности.
Одинаково можно найти это
чувство и в низах народной жизни, и на вершинах, в русской литературе, у Достоевского и Соловьева, в современных
религиозных исканиях.
Чувство антихриста есть
религиозная специальность России.